Последняя сессия Генеральной ассамблеи ООН произвела странное впечатление.Много мудрого было сказано. С одной стороны - о заслугах и новых задачах этой замечательной организации.Но также и о том, что и она, и вообще вся система международных отношений и права безнадежно устарели и находятся в состоянии тяжелейшего кризиса. Вперед - в ХIХ век!
"Система взломана", констатировал недавно президент России. И с ним готовы согласиться очень многие, даже те, кто, после конфликта в Грузии, именно Россию считают взломщиком.
В любом случае поставить диагноз легче, чем догадаться, как конкретно болезнь лечить. Впрочем, некоторые рецепты уже предложены.
Например, на недавней конференции в Берлине один знаменитый политолог и журналист, представлявший крупную германскую газету, призвал вернуться к "реальполитик" в стиле XIX века - с признанием сфер влияния и интересов больших держав и всем прочим отсюда вытекающим.
Большим государствам, говорил он, ни в коем случае нельзя воевать из-за маленьких молодых стран со спорными, не устоявшимися границами. Печально, но, видимо, придется принести некоторые жертвы ради предотвращения больших, глобальных конфликтов.
Рядом со мной сидел главный редактор одной из украинских газет. Услышав слова германского политолога, он резко повернулся ко мне с выражением ужаса на лице.
"Не понял! - воскликнул он. - Да что это он такое говорит? Наверно, моего английского не хватает... Не может же быть, чтобы уважаемый коллега имел в виду, что нас... что нам... что нами надо пожертвовать, что таких, как мы, надо отдать на съедение".
Я заверил коллегу, что с английским у него все в порядке, хотя выражение "на съедение", может быть, все-таки слишком сильное, и таких слов германский участник точно не произносил. Но общий смысл таков - возвращение к тому положению, когда большие государства могли решать судьбу своих маленьких соседей.
Разумеется, украинский коллега поспешил выразить свое резкое несогласие с докладчиком, как только ему дали слово. К нему затем присоединилась представительница общественной организации Грузии. Потом в кулуарах даже звучало слово "предательство".
Но большинству присутствовавших представителей "старой Европы" выступление немецкого коллеги понравилось, а один профессор из Кембриджского университета и вовсе в восторге провозгласил его "прорывом в области политической мысли".
Итак, неужели и на самом деле прорыв - "назад в будущее", или точнее, "вперед в прошлое"?
Сосуществование без любви
Кстати, вторая половина XIX века действительно была относительно мирным периодом, по крайней мере, для Европы. Но, во-первых, история никогда полностью не повторяется. Или повторяется как фарс (или трагифарс), как пародия на саму себя. И, во-вторых, тот самый "мирный период" не случайно, наверно, закончился "сараевским эпизодом" и беспрецедентной всемирной бойней. Так что вряд ли есть смысл слепо копировать не оправдавшие себя образцы.
Но что же в таком случае делать, как отремонтировать или чем заменить сломавшуюся систему?
Выступая недавно в Манчестере, министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд говорил о необходимости установления нового мирового порядка, в который вошли бы и страны Европы, включая Россию, которая, по словам министра должна стать полноправным членом сообщества, "построенного на соблюдении правил".
Один из участников манчестерских дебатов, организованных Всемирной службой Би-би-си и Британским Советом, возражал Милибэнду: дескать, бесполезно навязывать России наши ценности, она их не принимает! Они, русские, мыслят в терминах геополитики, а не всеобщей взаимозависимости, как это пытаемся делать мы. Ну и давайте оставим их в покое, пусть их, давайте снова научимся сосуществовать, говорил он.
Заметьте - не искать общий язык, как это было еще недавно, а опять всего лишь сосуществовать - как бы в разных, взаимоисключающих ценностных системах.
Похоже, что такой "прорыв" случился сразу во многих политологических головах в разных странах Европы, а вовсе не только в Германии. Внутри Европейского Союза наметился серьезный раскол, причем речь не только об отношении к России, Грузии или Украине. Европейцы по-разному представляют себе и развитие ситуации в Ираке и Афганистане, Иране и на Ближнем Востоке.
Велики отличия и во взгляде на кризис международного права - одно только неразрешимое противоречие между территориальной целостностью государств и правом наций на самоопределение чего стоит... Но поражает более всего именно столь быстрое возвращение многих умов к идеям прошлого и даже позапрошлого столетия.
Можно спорить до бесконечности о верности или неверности такого подхода. Возможно, миру на самом деле ничего другого не остается, как только начать вырабатывать снова правила сосуществования. Общего выживания. Пусть без любви, но зато и без войны или слишком крупных неприятностей.
Каких неприятностей? А таких, например: Россия обидится на Запад, тот обидится в ответ на Россию, а та за это подружится с Ираном, прямо или косвенно поможет ему с его ядерной программой, а в результате на Ближнем Востоке случится большая война. Которая, если и не перекинется на весь мир, то, по крайней мере, взорвет и без того хрупкую мировую капиталистическую экономику. Нет, только не это!
Логично? Может быть. Но, согласитесь, после всех надежд 1990-х, как-то грустно. Не конец истории, не открытые навстречу друг другу общества, не триумфальное шествие свободы и общих ценностей, а снова - двери на запоре от непонятных, неприятных и, наверное, опасных соседей по коммунальной квартире Земля. И пусть они себе делают, что хотят со своими младшими - мы в их семейные дела не лезем, а они в наши - тоже.
Прелести "однополярного" мира
Вернемся на минуту ко второй половине XIX века. Англофилы скажут вам, что мирным то время было в большой мере потому, что на земле была только одна сверхдержава - владычица морей Великая Британия. Правда, такое положение вещей раздражало очень многих - и, прежде всего, быстро развивавшуюся, "встававшую с колен" Германию.
Нас учили в школах и университетах, что главной причиной Первой мировой войны были экономические трения между Англией и Германией. Однако некоторые исследователи ставят эту истину под сомнение. Практически в такой же степени экономическими соперниками Британии были и Франция, и даже США, перетягивавшие на себя мантию мирового капиталистического лидера.
К тому же содержать империю становилось все труднее и накладнее, какие-то компромиссы, вроде создания международных альянсов для совместной эксплуатации природных ископаемых и поддержания правопорядка, отвечали бы британским интересам. И поделиться с Германией было бы вполне разумно, если бы не подозрения, которые она вызывала.
А Германия тем более не склонна была к компромиссам, считая, что "однополярный мир" несправедлив и должен быть разрушен, как некогда Карфаген. Играли свою роль и личные качества обидчивого кайзера, в любой неудаче или несчастливом стечении обстоятельств непременно видевшего "английские происки". (Тем более, что иногда некие "происки" действительно имели место). Постепенно такая зацикленность на "английском коварстве" стала общенациональным спортом.
В конце концов, кайзеру удалось напугать Англию настолько, что та принялась срочно строить сверхмощный военный флот, переводя вдобавок корабли на новое топливо - нефть вместо угля. Кайзер, соответственно, получил очередное - и очень предметное - доказательство "английской угрозы". Он принял ответные меры - в том числе и активно включившись в гонку военно-морских вооружений.
Таким образом, каждая из сторон считала, что именно она принимает "ответные меры" в качестве реакции на провокации другой стороны. Эскалация напряженности как будто обрела свою собственную, неодолимую, не подчиняющуюся нормальному разуму логику.
В конце концов напряжение достигло такого яростного накала, что большой пожар уже не мог не вспыхнуть - из-за любой искры. Не было бы сараевского выстрела Гаврилы Принципа, случилось бы что-нибудь еще.
Модный тезис, звучавший и в Нью-Йорке, и в Берлине, и в Манчестере, состоит в том, что сегодня новая "холодная война" невозможна, потому, дескать, что для нее нет теперь идеологического основания. Но разве нечто ей подобное, пусть и в более слабой форме, не происходило перед Первой мировой между Британией и Германией? И как легко та "холодная война" перешла в горячую. Без всякой, заметьте, идеологической подкладки. Если, конечно, не считать таковой самолюбие лидеров, национальные комплексы и взаимную подозрительность.
Танки и биржи - вещи несовместимые?
На дебатах в Манчестере британский министр напомнил: когда в 1968 году советские войска вошли в Чехословакию, это никак не сказалось на котировках московского фондового рынка. По той простой причине, что его в стране победившего социализма не было и быть не могло. В то время как сейчас, после грузинской войны, курсы акций в Москве резко пошли вниз. И это кардинальное отличие дает, считает Милибэнд, некоторую надежду на будущее.
Но ведь в начале ХХ века биржи активно функционировали и в Берлине, и в Лондоне... Разве что котировки писали вручную, и, в отсутствие компьютеров, брокеры надсаживали голоса, выкрикивая цифры спроса и предложения.
Так что счастье, наверно, что история не повторяется и возвращение в прошлое невозможно. Но так же, как в начале XX века, человечество вновь стоит перед необходимостью перестройки всей системы международных отношений.
Возможно, то, что происходит сейчас, - это взрыв бомбы замедленного действия или отложенный эффект окончания предыдущей эпохи. Ведь все политические структуры - и НАТО, и даже ООН, с ее принципом права вето великих держав - все это было "заточено" под реальности того времени и, худо-бедно, сработало, помогло спасти мир от больших неприятностей.
Но теперь требуется нечто иное. Просто возвращение к старым привычным шаблонам не поможет. Мир экономической глобализации, капиталистической России, исламского терроризма, интернета и смартфонов не влезет в старые одежды мира телетайпов, атомных убежищ, крикливых маклеров и Славы КПСС.
Придется шить новые. Только где бы взять портного потолковее, на каком таком вебсайте разыскать его электронный адрес...
