Вместо равноправия — "культур-мультур"
Свершилось! Наконец-то власти публично озаботились проблемой безгражданства. То есть тем, за что русские политики Эстонии подвергались остракизму в течение последних десяти лет. Но радость преждевременна.
Это доказал и советник министра по делам народонаселения Александр Айдаров в напечатанной им в "Молодежь Эстонии" (20 октября 2008) статье "Поддержка культуры национальных меньшинств важна".
Доказывая жизнеспособность интеграции, он восторженно и наивно пишет, что само Бюро министра — "хороший пример того, что несмотря на то, каким является родной язык, можно успешно делать карьеру государственного служащего". И ухарски завершает: "Для трети наших сотрудников эстонский не является родным языком, а половина — из смешанных семей".
Тогда вопрос: отчего же продолжающаяся 15 лет в этом госучреждении идиллия интернационализма никак не укоренится в "широких массах"? Ответ прост: треть сотрудников Бюро министра, для которых "эстонский не является родным", и их половина, которая "из смешанных семей", являются в идейном плане единомышленниками своего работодателя.
Кстати, если они и не разделяли бы государственную политику моноэтнизма, то всяко исправно претворяли бы ее в жизнь. И никакие медоточивые высказывания Александра Айдарова о госпомощи культурам нацменьшинств этого скрыть не смогут.
Но спасибо ему, он еще больше приоткрыл нам тайны эстонской этнополитики.
Единомыслие — признак диктатуры
Единомыслие в правительственном учреждении или в клубе по интересам естественно. Другое дело — общество. Если оно на самом деле гражданское (то есть независимо от вероисповедания и национальности жители равноправны во всех сферах жизни), то единомыслия в нем нет, если, конечно, нет угрозы Отечеству.
Почему же в нашей стране, где провозглашено торжество права и демократии, с упоением и в едином порыве стремятся к единомыслию во всем и вся? Согласитесь, не может быть справедливым общество, в котором разномыслие приводит к "бронзовым ночам".
Мое объяснение такое: если в советское время всем заправляла идеологическая диктатура, то в современной Эстонии — этническая. А диктатура, она и в Африке диктатура. Ее методы и принципы везде и всегда схожи. Неслучайно даже бизнесмены стали поговаривать о сходстве сегодняшней Эстонии с "советско-социалистической".
Конечно, каждая диктатура имеет свой колорит, в том числе национальный. В Эстонии авторитаризм правящей элиты хорошо маскируется демократическими "нарядами".
В Европе понимают: есть в такой двойственности эстонской демократии (с сильным авторитарным и этническим душком) свои вполне объективные причины и историческое объяснение. Но вместо того, чтобы помочь Эстонии избавиться от пут прошлого, Европа снисходительна к антидемократическим благоглупостям наших политиков-проказников.
Моноэтнизм — спасение Эстонии?
Советник министра Александр Айдаров исходит в своих рассуждениях из набившей оскомину генеральной линии нашего государства, согласно которой все наши беды — от многонациональности. В силу этого русские должны испытывать вину за то, что они оказались в Эстонии.
То ли дело моноэтническое государство, как в Скандинавии — тишь да благодать. Но как быть Эстонии? При нынешней диспозиции просматриваются два подхода.
Один — цивилизованный. Это последовательное межэтническое примирение с помощью политики, направленной на обеспечение всеобщего равноправия всех жителей страны.
Другой — "варварский". В одном случае это — делать из неэстонцев эстонцев, то есть политика перманентного превращения многонациональной страны в моноэтническую. В другом — создавать в Эстонии сегрегированное общество, в котором эстонцев-"баронов" обслуживают русские-"холопы".
То, что два варианта второго пути ведут в тупик, наша элита не способна понять в силу своей цивилизационной незрелости. Поясню: спикер Рийгикогу Эне Эргма как-то "проболталась" — наша демократия еще в коротких штанишках. Что сущая правда и вполне объяснимо — господствующая ныне проатлантическая политэлита сама себя же и провозгласила "аристократией", как говорится, из грязи в князи.
Эстонский миф об eesti meel
Политику этнического разделения доказывает такое наблюдение. Если до апрельских событий 2007 года власть пользовалась таким безотказным инструментом (не)допущения пришельцев в свой круг, как эстонский язык (eesti keel), то теперь появился новый барьер — соответствие умонастроения пришельца пресловутому эстонскому (eesti meel).
Так что это такое — eesti meel? Нынешней официальной пропагандой он подается как некий единый генный код лояльности, специфический и уникальный, чуть ли не общенациональная матрица, определяющая единое для эстонцев мироощущение.
Однако наши политические и житейские будни говорят об ином. Под eesti meel надо понимать навязываемую национальным политическим классом гремучую смесь хуторского провинциализма обывателей и политического нуворишества новой элиты. Смесь, неприемлемая для цивилизованных жителей Эстонии.
Этот meel припудрен внешними, часто формальными и декоративными проявлениями цивилизованности. Эту фальшь выдают расцветающие не только среди обывателей, но и в высшем обществе национальное чванство и патологическая русофобия.
При этом факт остается фактом: большинство социологических опросов делит эстонцев пополам. Но пользуясь молчанием живущего в политическом страхе общества, наши политэлита и пресса создают миф об общенациональном "одобрямсе". Вспомним, как Андрус Ансип призывал перенести памятник с Тынисмяги от имени народа, хотя за три недели до его демонтажа эту идею поддерживали только 48% эстонцев.
Позволено Юхану, запрещено Ивану
Отсюда риторический вопрос: когда от "инородцев" требуют лояльности, на мнение какой половины эстонцев они должны ориентироваться? Вот и получается, что критикующий правительство эстонец — оппозиционер, русский — "враг народа", "рука Москвы", "пятая колонна". Это не просто ярлыки, вкупе с ними следуют психологическое давление и репрессии, замалчиваемые нашими самыми свободными СМИ в мире.
Не доходит до национально озабоченных эстонских политиков и журналистов, что критика власти означает ее признание. Последнее и есть лояльность по существу, то есть истинный патриотизм, чего напрочь лишены эстонские националисты и ура-патриоты. Неслучайно Андрус Ансип подменил истинную цель защитников Бронзового солдата — потому что не оккупацию, не сталинизм они отстаивали, а право жить на равных с эстонцами, уважительное к се6е отношение, признание того, что "мы — тут, мы — есть".
После "бронзовых ночей" даже эстонские политики, социологи и СМИ были вынуждены публично признать общественно-политическое и социально-экономическое неравенство русских и русскоязычных. До 26 апреля 2007 года такое считалось клеветой и крамолой.
Ясно, что наше государство, по Конституции — правовое, демократическое, на деле строящееся на принципах моноэтнизма, будет защищать эту несправедливость, что вполне устраивает и обывателя. (Русский обыватель поступил бы так же).
Надо ли доказывать, что такая политика аморальна.
Моноэтнизм и гражданское общество
Да, у нас начинают понимать двойственность такой диспозиции. Но и не более того.
Разве кто-нибудь после апреля 2007 года отказался от перевода русских гимназий на эстонский язык обучения? Говорить при этом о лучшем усвоении государственного языка — цинично и непрофессионально, так как для этого достаточно и качественных уроков эстонского языка. Реформа ведет русскую общину к люмпенизации и ассимиляции.
Но Александр Айдаров с упоением рассказывает в "Молодежке" о том, что сегодня русские дети получают среднее образование на русском языке. Он восхищен заботой государства о воскресных школах нацменьшинств, тем, что государство выделило в этом году 10 миллионов крон для поддержания культур нацменьшинств.
Не в том беда, что помощь эта символическая, а в том, что Александр Айдаров, как любой эстонский политик, напрямую увязывает гражданский мир в обществе исключительно с заботой нашего государства о процветании мультикультурности.
Но у нас нет и не было проблемы сохранения культур нацменьшинств. Зато есть проблемы межнационального отчуждения и тотального неравноправия. Избавиться от них под силу только гражданскому обществу, которое основано на всеобщем равноправии.
Но о гражданском обществе у нас больше говорят, да и то — редко.
Интеграция с электрошокерами и танками
Конечно, Эстония еще не вполне готова стать гражданским обществом. Но она и не намерена приступать хотя бы к поэтапному его созданию.
Александр Айдаров декларирует: "Наша цель — достичь того, чтобы люди работали и делали свои дела, опираясь на общие интересы, а не на язык и национальность".
А на деле? На полном серьезе советник министра пишет: "Работодателям будет рассказано о культурном разнообразии Эстонии, чтобы они давали возможность гражданам с другим родным языком становиться кандидатами на должностные места в государственном секторе". Кстати, как быть с частным сектором?
Об опоре на какие общие интересы эстонцев и неэстонцев пишет автор статьи, когда Бюро министра по делам народонаселения, правительство, политэлита осведомлены о разнице (по некоторым показателям и в разы) показателей жизни эстонцев и неэстонцев?
Вместо конкретных шагов по выравниванию уровня жизни между ними, возвращения русских с окраин общественно-политической жизни общества в ее центры, наше государство заявляет в условиях экономического кризиса о необходимости гарантировать общественный порядок в стране за счет всемерного усиления полиции и Сил обороны.
Не проще, да и не дешевле ли, вместо закупок электрошокеров и танков, отказаться от моноэтнизма и русофобии, и приступить, наконец, к построению гражданского общества. И не только для эстонцев и граждан ЭР, но и всего населения нашей страны.
